Олег Фёдоров

ОБЪЕЗЖАЯ ПЛЕВКИ, МУРАШЕЙ И ОСЕННИЕ ЛИСТЬЯ…

Объезжая плевки, мурашей и осенние листики,
я педали кручу, по пустынной дороге лечу.
Слушаю по радио «Грёзы любви» Ференца Листа
и Армстронговское «What a wonderful World». *
К плечу
правому сползает проводок от наушника
и снова гул ночного города,
или – почти тишина…
Чувствую запах от канализационной отдушины
и вижу, как по дну оврага бежит стая собак.

ПРО АДАМА И ЕВУ

* * *

– Хочу, чтобы он был умный, добрый, красивый, богатый, высокий, обязательно богатый, обязательно умный, сильный, верный, можно и пониже ростом, но обязательно умный, сильный, добрый, любящий, конечно же, богатый, красивый, преданный, и…

– Такого не бывает, Ева, – сказал Бог, – извини. Чего-то всегда будет не хватать…
– Ищи, ищи, – прошептал Змей-искуситель, – Бог тебя обманывает, есть, есть такие.

Вот она до сих пор и ищет…

* * *

Вчера в Эдеме выпал снег…
И дерево покрылось снегом
И яблоки лежат в снегу
И Еве холодно с Адамом
Дрожат как листья на ветру
И нечем наготу прикрыть
Запретный плод уже надкушен
И рай в душе уже разрушен
И надо как-то дальше жить…

4-5.10.2019

"Адам и Ева, кормящая змия". Эмилианский кодекс - копия Вигиланского кодекса, созданная в Сан-Мильян-де-ла-Коголья около 992 года.

Позаимствовано отсюда

Капли падали на крышу...

Гия Канчели... Ещё одна глыба, ещё одна величина... Ещё один очеловеченный гений. Ещё один плакальщик, неукротимый оптимист и сострадалец... Ещё один непобеждённый... Ещё один "мир, который стоит всех миров"... Ещё один...

"Капли падают на крышу. Дождь грибной идёт..."

Прошёл уже.

Спасибо Ирине Никитиной за её встречу и беседу с мастером на "Энигме".

"Слёзы капали" Данелии, к которому, конечно же, он написал музыку, был одним из любимых фильмов Гии Канчели.

Поэзия чистой воды...

Проезжая по мосту. Суббота. Хорошо, что фотоаппарат был с собой...

БАБУШКА

«Олесик, Олесик», - звала она, когда понимала, что я вернулся домой после трёхчасового эфира. Возвращался я обычно в третьем часу ночи. Эфиры на «Радио La Femme» начинались в 11-ть и длились три часа. Бабушка всегда сидела около радиоприёмника, слушала, не ложилась…

Я раздевался, подходил к ней, садился на диван рядом. Она брала мою руку в свою и потихоньку начинала наглаживать: «Олесик, Олесик… Такое тепло от тебя идёт. Какой был прекрасный эфир, какие стихи, а эту песню кто исполнял, я не расслышала…»

Потом я укладывал её. Почти как ребёнка. И она – спокойная – засыпала.

Умирала она тоже на моих руках.
Семь лет назад. В это сентябрьское утро.

Бабушка была удивительным человеком. Радовалась каждому прожитому дню, каждой мелочи, конфетке, возможностью поговорить, за всё благодарила…

Она прожила девяносто восемь. Когда я привёз её из Заводоуспенки, где она жила с Маргаритой Наумовной во второй семье Отца, ей было девяносто шесть. На протяжении четырёх лет продолжалось наше общение, и можно даже сказать личное знакомство…

Людмила Барабанова "Счастье с горем пополам"
http://www.ofedorov.ru/otec/S-20-1.htm

Счастливый случай...
https://yugeneonil.livejournal.com/96048.html

Бабушка - 40 дней...
https://yugeneonil.livejournal.com/99870.html

Рассказ о старой женщине...
https://yugeneonil.livejournal.com/96287.html

Когда море горит бирюзой...
https://yugeneonil.livejournal.com/133727.html

ЛУКОМОРЬЯ БОЛЬШЕ НЕТ…

Драконы, как известно – не перевелись
и убивать их, судя по всему, бессмысленно...
Мюнхаузены превратились в Феофилов.
Принцессы повзрослели,
и при мысли о том, что увидят Медведя вместо прекрасного юноши – уже не падают в обморок.
И стоит ли его вообще целовать?
Да и что может предложить этот самый Медведь?
Вечную любовь?
Не актуально…
Современным принцессам нужны дворцы и кареты, да побольше…

Бендеры утратили свою поэтическую и авантюрную составляющие и стульев не ищут. Да и зачем их искать, когда, действительно, под ногами всё валяется, надо только подобрать, или пробурить, просто нагнуться. Или прогнуться, что в принципе – уже не важно.

Остап Ибрагимович с годами превратился в Министра-администратора, самого реалистического и перспективного Захаровского героя (или антигероя), если про Драконов, конечно, не вспоминать…

Великаны и лилипуты разбрелись и разбежались по своим углам. Одних не видно – из-за огромного роста. Ведь чтобы увидеть – надо поднять голову вверх, а этого никто не делает уже. Всем нужны Домики с садом, поэтому ни вверх, ни под ноги смотреть нельзя – только вперёд… Лилипутов почти всех передавили в суматохе.

Формулу любви так и не нашли, зато Калиостро стал профессиональным экстрасенсом и выступает теперь на телевидении под разными псевдонимами и лицами…

Зачем?

Полночь, с ножом мечась,

догнала, зарезала,—

вон его!

Упал двенадцатый час,

как с плахи голова казненного.

В стеклах дождинки серые

свылись,

гримасу громадили,

как будто воют химеры

Собора Парижской Богоматери.

(Владимир Маяковский "Облако в штанах". 1914-1915)

Собор, конечно, восстановят. Как Варшаву, после второй мировой войны и Дрезден, после англо-американских бомбардировок. Будет ещё один частичный новодел... Вопрос не в этом. Вопрос в том, что за высокотехнологичную цивилизацию мы построили, если в ХХI веке люди по прежнему умирают от неизлечимых болезней, а памятники мирового уровня и значения вспыхивают как спичечные коробки и защитить их от подобного рода катастроф, нет, как выясняется, никакой возможности...

Зато у нас есть оружие, которым мы можем разнести пол планеты, космические корабли из иллюминатора которых можно доплюнуть до луны и айфоны с интернетом, в которых можно смотреть как сгорает в режиме онлайн Собор Парижской Богоматери.

Зачем...?

Кузьма ПЕТРОВ-ВОДКИН - Париж. Нотр-Дам. 1924 год Иероним БОСХ - Фрагмент центральной части триптиха
' Искушение святого Антония' (между 1495 и 1515)

* * *

КОНДУКТОРШИ

Обычно они засыпают уже к концу рабочего дня.

Мимо проплывают вывески с названиями «Аптека» и «Шаурма».

Желтый свет фонарей просачивается сквозь окна.

Асфальт под покровом тумана и ночи – мокнет.

Но они не видят ничего этого, они устали смотреть.

Они устали считать. Я написал бы портрет

Каждой из этих уставших, почти засыпающих женщин

С терминалом в руке и барсеткой набитой мелочью…

Со склонённой в сторону города головой,

И закрытыми веками – за которыми вечный бой

За семью, за детей, за свободу и одиночество…

За отчётность, отчизну, за чьё-нибудь имя и отчество.

За возможность вздохнуть полной грудью

И за право на сон…

Вместе с ними автобусы двигаются в унисон.

Города и планеты,

Созвездья и Чёрные дыры…

Спит водитель почти

И дремлют давно пассажиры.

* * *

АЛЕКСАНДР ИВАНОВ

И вот он вернулся
Спустя столько лет.
Россия ему не успела спасибо
При жизни сказать.
После смерти конверт
Принёс с опозданием царский посыльный,
Спустя три часа…
И пол жизни спустя.
Радели, редели,
Исчезли друзья.

Италия, где ты?
Почти 30 лет…
Не купишь обратно
В Сорренто билет.

(из цикла "РАЗГОВОР С ЗЕРКАЛАМИ, ИЛИ РАССКАЗЫ О ХУДОЖНИКАХ)

P.S. Лекция, посвящённая Александру Иванову состоится в воскресенье, то есть, завтра.

* * *

ЗАВТРА МОЖЕТ НЕ БЫТЬ

Завтра может не быть –
Бьётся в стенки сосудов твоего подсознания
Одна и та же фраза
Словно в окно одуревшая птица.

Завтра может не быть.
Возможно, кто-то поменял плюс на минус,
Или перепутал в нашем общем электросчётчике фазу,
Или нам это всё просто снится?

Завтра может не быть
Ни Америки,
Ни Таганрога,
Ни Дамаска,
Ни Кремля, ни Аляски.
Завтра может не быть
Ни Антильских островов,
Ни от этого дома порога,
Ни на этом пустом автобусе
Ритуальной вечерней тряски.

* * *

СУРИКОВ

А мальчик всё бежит за этими санями.
А нищий всё сидит на розовом снегу.
Всё также крестит он двумя перстами
Боярыню Морозову свою.
А кто-то заливается от смеха,
Ну а кому-то вовсе не смешно.
Монашенка в толпе, в скуфье, подбитой мехом,
Вздохнула, будто только, тяжело…
Старуха машет розвальням прощально
И пожилая женщина в платке
Лицо прикрыла скорбно…
Ждать пощады
Бессмысленно…
На вскинутой руке
Боярыни блестит железный обруч.
С него свисает цепь, что тянется к другой…
И вот таким её бунтарский образ
Останется в толпе,
Останется со мной.

И день морозный будет также таять,
А снег – скрипеть
И пар валить из уст…
Смеяться и скорбеть,
Рыдать, нестись и падать
Всё так же, в след за нею, будет Русь.

26-31.03.2018

(Из цикла "Разговор с зеркалами, или рассказы о художниках")

Зал Сурикова в Третьяковской гарелее. Февраль 2018

Зимняя вишня...

ВОЗМОЖНО

– Возможно, прощайте. *
Возможно, она,
Возможно, хотела сказать:
– Дорогие,
Я вас так люблю.
Я хотела б до ста
Прожить эту жизнь,
Только планы другие
У тех, кто вершит
Нашей общей судьбой,
Возможно, на небе,
Возможно за дверью.
Она заперта.
Дым стеной и огонь.
Возможно, что скоро
я стану лишь тенью…

Игрушки и свечи,
Купюры, слова...
– Возможно, до встречи.
Возможно, возможно…
Возможна разруха,
Возможна война.
Возможно, что дверь
Отворилась сама
И ангелы жизни
И ангелы смерти
За ручку их всех
Отвели к алтарю
И каждому дали
по райской конфете…

Возможно, кому-то сейчас
Всё равно.
Возможно, проснёмся...
Возможно, в ответе...

28.03.2018

* «Возможно, прощайте», – написала Мария Мороз в своей последней СМС из «Зимней вишни».

* * *

БУРЛАКИ

Всё тащат и тащат его бурлаки
Тот призрачный и не подвижный корабль
Вдоль метафизической этой реки.
Безвольно опущены руки, ремни
Жгут кожу…
– Черны наши лица, дики
И взгляд упирается в даль.

Илья РЕПИН - Бурлаки на Волге. 1870-1873

* * *

НА ГОРУ ВНИЗ

История ничему не научила нас
И уже не научит.
С каждым новым её витком
Спираль событий сжимается всё сильнее и круче.
Если она распрямится – будет ли от этого лучше?
Кто-то видит и днём на небе луну,
Кто-то и в безоблачный день – тучи.
Если всё время ползти по колено в грязи,
В конце концов, обязательно скатишься кубарем вниз с этой кручи.
Те, кто нам обещали новую жизнь
Имели в виду, наверное – райские кущи.
Лучше всех в стране восходящей чучхе
себя будут чувствовать чухчи.

* * *

Эдуард МАНЕ - 08 - Бар в Фоли-Бержер, 1881-1882 год.jpg

«Известность, которую Мане завоевал своей Олимпией, и мужество, которое он проявил,
можно сравнить только с известностью и мужеством Гарибальди».

Эдгар Дега

ОЛИМПИЯ

Она – Олимпия,

И смотрит на тебя.

В ней нет стыда.

Смущения – ни тени.

И так естественно она обнажена

Вне всяких правил,

И канонов времени…

Что кажется,

Сейчас произнесёт:

– Тебе я нравлюсь?

Что застыл у двери?

Ты думал, что я девка?

Идиот.

Царица я.

Несчастный –

На колени.

И понимаешь, вдруг, –

Как прост сюжет!

Нет, не она, –

Ты перед ней раздет…

9.10.2017

* * *

БАР В ФОЛИ-БЕРЖЕР

Бар в Фоли-Бержер,

Бар в Фоли-Бержер.

На часах давно

За полночь уже.

Ты стоишь одна –

За спиною зал

Отражается

В глубине зеркал.

Нынче в кабаре

Нет свободных мест.

Нет свободных слуг,

Нет свободных дам.

Напрягая слух,

Слышишь ты сквозь гул,

Как звучит оркестр,

Словно ты не здесь…

Эдуард МАНЕ - Бар в Фоли-Бержер, 1881-1882 (Институт искусства Курто, Лондон)

* * *

КЛОД МОНЕ

Кувшинки, кувшинки, Камилла, мосты.

Казалось бы драмы совсем никакой.

Лишь блики от солнца, стога в Живерни,

Художник с густой и седой бородой.

Руанский собор – утром, вечером, днём,

И скалы в Бель Иль, и под снегом земля.

Казалось бы, что уж таково-то в нём?

Закаты, туманы, поля, тополя.

Вокзал Сен-Лазар, – пар над крышей застыл.

Заросший травой и кувшинками пруд.

Сюжеты знакомы, мотивы просты.

Казалось бы, что уж таково-то тут?

* * *

ПИРОСМАНИ

О, Пиросмани Нико –

Снится тебе Маргарита,

Та, что теперь укрыта

Тьмой с елисейских полей.

Сердце твоё разбито.

Порвана эта нитка.

О, Пиросмани Нико,

Ты сам не свой и ничей.

Кротки глаза оленя,

Ярко горят поленья,

Снова в духане – петь им,

Пить в этот жаркий день.

Рты у мужчин открыты.

Где твоя Маргарита?

Хоть бы одну открытку…

Думать об этом лень.

Нико ПИРОСМАНИ - Лекарь на осле. Картон, масло, 89x100 (ГМИ Грузии, Тбилиси)

Немецкий цикл
В августе 2017 года я вместе с группой тюменских художников съездил в Германию (Нижняя Саксония), по приглашению «Kunstkreis Rhauderfehn e.V.» с выставкой "Любовь к искусству", или "Мосты объединяют". Поэтический отчёт об этой поездке - ниже. Также, много было сделано рисунков и набросков за эти две недели. Часть из них, при желании, можно посмотреть в этом альбоме.

В РАУДЕРФЕНЕ

В Раудерфене

Не ботают по фене.

Здесь живут почтальоны,

Судовые механики и фермеры.

Симпатичные и доброжелательные люди,

Далёкие от прибоя мирового арт-рынка –

Вильке, Эрвин, Андреа, Йорк, Хармут, Элли, Улла, Карл и Герлинда

Вдоль каналов пришвартованы кораблики с палубами

Выкрашенными краской цвета брюквы.

Их соединяют небольшие мостики, –

Мост по-немецки это – брюкке. *

Напротив ратуши стоит высокая старинная кирха.

По вечерам здесь, чаще всего, достаточно тихо.

Где-то неподалёку бушуют волны Северного моря

Такое ощущение, что люди, живущие здесь – не знают горя.

Всё очень упорядочено, ухожено и вычищено –

Не встретишь валяющегося на земле окурка.

И уж тем более какого-нибудь человека

Со взглядом или внешностью урки.

***

ГОЙЯ

Ничего не слышать,

Ничего не слышать.

Ни молитв, ни музыки,

Ни этого жалобного пения

Не хочу.

Где-то птица вскрикнула,

Где-то ветка хрустнула,

Где-то пуля свистнула.

Кто-то снова дочь свою

Отдаёт на поругание

Палачу.

Франциско ГОЙЯ - Автопортрет в очках (ок.1801), Собака. фрагмент росписи (1819-23)

Log in